На равнинах иерехонских - Страница 9

— Решительный человек, оказавшийся в нужном месте и в нужное время, стоит целой армии.

Томэ чуть нахмурился. Снова внушительная, но по сути ничего не значащая фраза. Похоже, если он хочет хоть что-то узнать, нужно обострить разговор.

— Если я правильно понял, твои намеки, кто-то в Синклите нацелился на старину Ставра. И причем здесь я? Они хотят, чтобы я его прикончил? Я рад, что меня почтили таким доверием, но неужто ваши дела так плохи, что приходится искать специалистов на стороне?

— Вы правы молодой, господин. У Синклита нет недостатка в опытных убийцах.

Повисла тяжелая пауза, Томэ положил ногу на ногу и с минуту молчал, покачивая носком ботинка.

— Не слишком ли свободно мы говорим о таких… интересных вещах. Если бы сейчас кто-нибудь подслушивает нас под дверью, мы можем оказаться в неловком положении.

— Ваша предусмотрительность делает вам честь, молодой господин. Но вы беспокоитесь напрасно. Сейчас все эту комнату прикрывает моя эгида. Если кто-нибудь наберется наглости подслушать, неважно собственными ушами или каким-нибудь колдовством, то такой мерзавец услышит лишь то, как я рассказываю вам о табаках. В том числе наркотических. Потом я предлагаю вам партию такой смеси, чтобы вы распространили ее среди дружины вашего дома, и мы взаимно обогатились. По сценарию вы благородно отказываетесь. Кстати, если кто-нибудь будет вас расспрашивать о нашей беседе, имеет смысл повторить именно эту историю.

Томэ молча кивнул. Эгида значит. У Ставра был амулет эгиды, и однажды Томэ довелось увидеть его в деле. Очень полезная штука. Единственный недостаток — каждая минута работы амулета стоит кучу денег. Он мысленно прикинул, сколько уже длится разговор. Если эгида работала с самого начала, то Гашфар уже потратил небольшое состояние. Сколько же он рассчитывает получить взамен… Хотя, конечно, толстяк мог все выдумать, чтобы произвести на него впечатление.

Трактирщик протянул свою лапу к столику, заваленному образцами табаков, ногтем поддел крышку перламутровой шкатулки и вытащил оттуда небольшое колье. На крупных подвесках висели оправленные золотом прозрачные камни. В сердцевине каждого из них кружился серебряный смерч. Воздух над камнями слега подрагивал, если смотреть на них краем глаза, то можно было заметить, что-то похоже на поднимающийся пар. Перепутать эту вещь было невозможно. Малая эгида.

— Убери, — буркнул Томэ, — виски ломит.

— У вас обостренные чувства. Как у всех благороднорожденных.

— Не у всех.

— Простите, молодой господин. Я хотел сказать, у прямых потомков патриархов.

Гашфар убрал эгиду обратно в шкатулку, неприятное чувство исчезло, но облегчения это не принесло. У Томэ почти не осталось надежд, что он имеет дело с мелкой интригой.

— Какой у тебя интерес в этом деле, Гашфар? Ты не можешь не понимать, насколько все это опасно. Кто бы не победил, когда придет время, головы будут срезать как колосья на жатве. Я хорошо понимаю, что на мою жизнь тебе наплевать. Но ты ведь и у тебя шансов уцелеть почти нет. Как ты позволил втянуть себя в такое болото? Тебе обещали золотые горы? Но мертвецу деньги не к чему.

Гашфар вложил трубочку кальяна между толстых губ, и глубоко затянулся. Когда трактирщик выдохнул, облачко ароматного дыма повисло над его головой.

— Вы ведь знаете, нашему миру угрожает страшная опасность, молодой господин. Что если я один из тех, кто пытается его спасти?

Томэ выразительно поднял бровь. Гашфар рассмеялся и всплеснул похожими на ласты ладонями.

— Что вы так смотрите, молодой господин?! Думаете, жадного толстого торговца волнует только его выгода?

— Кто тебе разрешил читать мои мысли?

— О, простите, это произошло само собой. Я очень давно заметил, что в нашем мире никто не верит доводам основанным на морали или высших чувствах. Знаю, вам смешно слышать это от меня, но я думаю, что это еще одно свидетельство упадка, который мы переживаем, — торговец снова затянулся. — Хорошо, я назову причины практического характера, если вам так будет проще. Вы знаете, что будет, если наш мир падет. Большинство тех, кто сейчас на вершине, погибнут вместе с ним. Немногие, те, кто сейчас внизу, смогут забраться наверх. Я думаю, что нахожусь где-то посредине между первыми и вторыми. Если бы когда-то, давным-давно, я выбрал себе другое ремесло, том мог бы надеться поймать в мутной воде большую рыбу. Но все мое дело, основано на связях. Невидимых паутинках, которые пронизывают все общество. Если общество рухнет, я стану просто никому не нужным толстым трактирщиком с окраин. Я слишком стар, чтобы начинать все сначала.

— Да уж, хлеб шпиона не легок. Но я все еще не понимаю. Может, скажешь, что ты однажды проснулся поутру и решил принести себя в жертву общему благу?

Гашфар улыбнулся, зажав в уголке рта трубочку кальяна.

— А если бы я остался там, где родился, то стал бы никому не нужным толстым трактирщиком из провинции. Здесь у меня есть хоть какой-то шанс повлиять на свое будущее. Я предпочитаю держать судьбу в собственных руках. Чтобы потом ни о чем не жалеть. Уверен, вы понимаете, мое желание, молодой господин.

— Вижу, я должен извиниться Гашфар. Я недооценил тебе. Подумал, что ты мелкий интриган, а теперь понимаю, что ты интриган очень даже крупный.

— Вы слишком добры, молодой господин.

— Итак, если верить тонким, как твоя покойная талия, намекам, мой господин и благодетель Ставр Алоик предал наш мир. Но если это так к чему уловки? Синклит должен обличить отступника и уничтожить его.